В 1988 году на Поместном соборе Русской Православной Церковью, посвящённом 1000-летию крещения Руси, был канонизирован преподобный Максим (Триволис), известный в России под именем Грека.
Афонский монах
В 1505 году на Афоне с именем Максима был пострижен в монахи сын одного из знатных византийских сановников.
Он родился около 1475 года в древней Арте (территория современной Албании). Это было время распада Римской империи – под ударами турок исчезало когда-то великое государство. Греческая аристократия связывала собственное будущее и будущее своих детей с Западной Европой. Именно туда, в Италию, родители отправили Михаила Триволиса.
В Падуе и Венеции юноша изучил несколько языков, увлёкся модной в то время античной культурой – это была эпоха Возрождения. Новые веяния пленяли новизной, заставляли иначе оценивать то, что было привито в семье, исповедовавшей традиционное Православие.
Будучи во Флоренции, Михаил услышал католического монаха Джироламо Савонаролу, который перевернул его сознание. Доминиканец доступно объяснял несовместимость новой, а, по сути, языческой культуры с христианством. В Савонароле Михаил увидел одного из Отцов Церкви – позже он напишет о нём: «был яко един от древних, токмо что верой латинянин».
Оставив учёбу, молодой человек пришёл в обитель Сан-Марко, чтобы в будущем так же, как учитель, стать доминиканским монахом. Два года он провёл рядом с Джироламо, но после того, как тот был казнён, Михаил покинул монастырь.
Возвращение на родину стало возвратом к ценностям, наследованным от родителей, и Михаил окончательно решил уйти из мира, избрав для этого путь православного монашества. Именно тогда, в 1505 году, он принял постриг в Ватопедском монастыре на Афоне. Десять лет прошли на Святой Горе. Это время стало периодом обучения монашеской жизни и изучения святоотеческого наследия.
Афонский посол
В XVI века в Русскую церковь захватила дискуссия об имущественных владениях монастырей, вошедшая в историю как спор «стяжателей» и «нестяжателей». Для разрешения вопроса обратились к греческим книгам из библиотеки великого князя Василия Ивановича, однако перевести их не смогли. Поэтому в 1515 году на Афон было направлено посольство с просьбой о выделении монаха, который смог бы помочь в этом деле. Выбор пал на Максима, и это решение круто изменило его жизнь.
В помощь Максиму дали двух писцов, один из которых, болгарин, знал церковнославянский язык. Предполагалось, что он обучит Максима, поскольку при всей своей грамотности, тот не владел русским. Больше двух лет монахи добирались до Москвы, пока, наконец, в 1518 году они достигли русской столицы.
Миниатюра Лицевского летописного свода. XVI в.
Гостей окружили почётом и уважением, снабдили толковыми помощниками. Работу организовали так, что Максим переводил тексты с греческого языка на латынь, которая была ему отлично знакома, а ещё два московских толмача – с латыни на русский. Довольно быстро – за полгода – справились с Толковой Псалтирью, и начали просить отпустить их в обратный путь. Великий князь, однако, сознавая важность миссии и высокую квалификацию Максима, удержал его при себе, предложив заняться проверкой и корректировкой богослужебных книг, и позволил вернуться только его соработникам.
Последствия бескомпромиссности
На дальнейшую судьбу книжника Максима повлияла политическая конъюнктура. Великий князь, мечтавший о наследнике, решил развестись с бесплодной женой. Не получив благословения от митрополита Варлаама, он заменил его на нового – Даниила. С этого момента на Максима обрушились гонения со стороны светских и церковных властей.
Всё началось с того, что Максим разделил позицию митрополита Варлаама в отношении развода. После этого он отказался переводить на русский язык книги, содержащие еретические письма. Однако формально для заключения в тюрьму требовалось провести суд, который не замедлил состояться.
Поступили в лучших традициях придворного мифотворчества – неуправляемого книжника оклеветали, припомнив двусмысленные толкования его переводов, допущенные из-за незнания особенностей русского языка, а также поддержку «нестяжателей» в том самом споре, из-за которого он был приглашен в Россию.
В заключении
Греческого монаха содержали в ужасающих условиях, были ужасающими. По сути, это был карцер, где морили голодом, холодом, темнотой, грязью. Максиму в это время было уже за пятьдесят, и при не самом крепком здоровье, в ближайшем будущем ему грозила неминуемая смерть. К этим издевательствам прибавилось ещё одно – запрет писать.
Чтобы поддержать в себе жизнь, Максим начинал мысленно слагать в уме гимны, писать стихи и книги в надежде, что когда-нибудь они обретут своего читателя. Так прожил он с 1524 до 1538 года, когда вновь сменилась государственная и церковная власть.
С этого времени постепенно начались послабления: сначала новый митрополит Иоасаф благословил Максиму посещать храм и причащаться Святых Христовых тайн, а в 1551 году новый царь Иоанн Грозный освободил его из заключения и переселил в Свято-Троицкий монастырь. За несколько лет до этого к нему обращались Восточные патриархи с просьбой отпустить Максима на Афон, но монарх её отклонил – ему не нужны были свидетели за границей.
В обители преподобного Сергия Максим, наконец, смог посвятить себя делу, к которому он был предназначен, и занялся переводом Псалтири. Пять лет учёный монах прожил на свободе, и 3 февраля 1556 года мирно почил.
Почитание
Уже при жизни книжника Максима почитали как подвижника, поэтому похоронили его в церкви Святого Духа, соорудив для этого небольшую часовенку — «Максимову палатку».
В годы советской власти её разрушили, а место погребения заасфальтировали. Только в 1996 году удалось провести раскопки и исследовать найденные останки, которые были идентифицированы как мощи прп. Максима. По свидетельствам очевидцев, извлечение мощей сопровождалось благовонием.
Сегодня рака с мощами преподобного установлена в Трапезном храме Троице-Сергиевой Лавры. Память преподобного Максима Грека совершается дважды в году: в день кончины 3 февраля и в день обретения мощей — 4 июля.
Весьма значительное литературное наследие, оставленное преподобным, включающее в себя апологетические труды, поучения и письма, изучается сегодня как с богословской, так и с научной точки зрения.
